РАЗГОВОР С БУДУЩИМ

ПРЕДИСЛОВИЕ

    В земной жизни человека есть три особенных рубежа: рождение, брак и смерть. Им сопутствует особое состояние души и тела. Пересечение этих рубежей переносит человека в неведомые ранее сферы бытия, которые ему ЛИЧНО абсолютно неизвестны. Несмотря на точто он встречается с ними в своей жизни.

Эти рубежи особенно отличаются от остальных событий именно тем, что опыт таких переживаний невозможно передать другим. Как бы вы ни рассказывали об этом людям, какие бы инструкции и руководства ни писали, как бы талантливо ни учили – ничто не поможет. Люди вас не поймут. Эти события человеку надо пережить самому.

О нашем первом рубеже – рождении – известно очень мало. Мы не в состоянии вспомнить ни момент своего рождения, ни наше состояние до него. Были ли мы вообще? Во второй главе Книги «Бытие» мы читаем: при сотворении Адама Бог дал ему дыхание жизни, благодаря которому стал Адам душою живою, а в Книге Екклесиаста написано: «дух возвратится к Богу, Который дал его». Итак, мы видим, что процесс жизни человека на земле и начинается и заканчивается Богом, к Нему в конце концов и возвращается дух жизни, которым Бог животворит всякую плоть.

В Книге «Бытие» подробно рассказано о сотворении человека, состоящем из трех этапов. Первый: «И сотворил Господь Бог человека из праха земного», – это наша плоть. Второй: «И вдунул в него дыхание жизни», – это дух жизни от Бога. От слияния двух первых наступает третий этап: «И стал человек душою живою», – это личность, совершенно новый индивидуум во Вселенной, не существовавший ранее.

Мы видим, что человек как личность рождается от слияния двух важнейших компонентов бытия – плоти и духа жизни, который дать может только Бог.

Христианам процесс рождения знаком еще по их духовному рождению свыше, когда Дух Святой возрождает к новой жизни во Христе мертвую и бесплодную душу. Факт рождения свыше, как и факт физического рождения, пересказать невозможно. Его надо пережить. Однажды Христос сказал об этом старому иудейскому учителю Никодиму. Тот Его не понял, да и не мог понять до тех пор, пока сам не пережил это состояние.

Второй рубеж – брак, важнейший рубеж бытия. Перейти этот рубеж человеку суждено только один раз. Если брак совершается так, как установил Господь, в любви и целомудрии, то волнующий момент слияния двух любящих сердец в одну плоть невозможно передать словами. Его человеку дано пережить лично.

Пусть даже самый талантливый писатель написал бы об этом тысячу книг, ни одна живая душа никогда не удовлетворится чтением его трудов, но лишь более и более будет стремиться к своей возлюбленной. Самые изысканные вина, напитки или любые другие известные нам средства увеселения не сравнимы с тем океаном восторженного блаженства, которое дарует двум возлюбленным их Создатель в награду за целомудрие и верность Его заповедям. Бесконечно много теряют люди, которые преждевременно и безрассудно растрачивают свою невинность в беззаконных вулканах греховного сладострастия. Они обкрадывают сами себя. Им намного труднее настроить свою личную любовную гармонию с человеком, который становится их супругом.

Чистый и честный брак по любви – это прообраз грядущего брака Христа и Церкви. На страницах Священного Писания многократно приводится эта параллель: Церковь сравнивают с невестой, а Христа – с женихом.

Как невозможно описать и представить себе чувственные ощущения брака по книгам, так же невозможно описать тот славный день, когда любящие искупленные человеческие сердца Церкви Христовой сольются с любящим сердцем нашего Господа и Спасителя в вечности.

Третий рубеж бытия – это смерть.

Как и два первых, этот рубеж не поддается никакому чувственному опыту, его невозможно усвоить и представить себе по рассказам. Тем более, что и рассказать о нем, как правило, некому: таких людей, как Лазарь из Евангелия от Иоанна, – раз, два и обчелся. А мертвые молчат. Что такое смерть, человек познает только тогда, когда сам переживет ее объятия. Этот рубеж одновременно самый загадочный, волнующий и устрашающий среди всех остальных. Особенно когда данное нам время жизни истекает и человек как бы с завязанными глазами  становится на краю неизведанной бездны, ожидая своего конца.

Философы всех времен в своих бесчисленных трудах пытались найти ответ на главный вопрос бытия, который задал многострадальный Иов, когда его жизнь неожиданно и трагично приблизилась к рубежу смерти: «Когда умрет человек, то будет ли он опять жить?» (Иов 14:14).

Целые философские системы всех времен и поколений строились и рушились, опровергая одна другую, потому что этот вопрос всегда был самым животрепещущим. Наверное, не найдется ни одного человека на земле, который не желал бы хоть одним глазком заглянуть за непроницаемую завесу смерти.

Что там меня ожидает? И кто? И ожидает ли что-либо вообще? Там хорошо или плохо? Лучше, чем здесь, или хуже? А как я буду умирать? Что я буду чувствовать? Бесконечный перечень подобных вопросов занял бы много страниц в этой книге, потому что смерть – один из важнейших рубежей нашей жизни.

Кто-то хорошо сказал: «Не страшно умереть, а страшно умирать». Это действительно так. Пока ты молод, здоров, то жить можно, особенно если мысли о своей неизбежной смерти легкомысленно и беспечно отгонять в сторону,

 стараясь о ней не думать. Что, собственно, и делает большинство людей. Легко говорить: «Да, конечно, все мы умрем... Никто не вечен».

Но когда реально приходит «гостья с косой», тогда другое дело. Умирать страшно. Как бы ни храбрился человек, смерть страшна, особенно если нет надежды на Бога.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ

Глава 1

Эта история произошла в калифорнийском городе Западный Сакраменто во второй половине 2000 года. Описанные здесь события заинтересуют вас прежде всего тем, что вы найдете в них для себя ответ на вопросы, волнующие сердца всех поколений. Они приобретают сегодня особый смысл в свете признаков последнего времени, о которых говорят нам Вечная Библия и события нынешних дней.

Сергей Александрович умер за одну секунду. Это случилось около часа пополудни 11 августа. С самого утра ему нездоровилось. Боль в области желудка, начавшаяся накануне, не проходила после бессонной ночи и поднялась выше, охватив грудную клетку так, что уже трудно было понять, что же болит – грудь или живот.

Первый раз за долгое время несколько бездомных кошек из окрестных дворов, для которых он всегда находил

что-нибудь съестное, остались голодными. Утром он не смог выйти к ним во двор.

Несколько дней назад он заметил, что ему стало трудно ходить. Это было весьма необычно, поскольку всю свою жизнь Сергей Александрович много и охотно ходил. Знакомые, встречая его где-нибудь в пути, с удивлением и оттенком доброй зависти говорили друг другу: «Смотри ты, куда забрел этот дедуля!»

Ему уже было далеко за восемьдесят, но он продолжал ходить пешком в дом престарелых, а это ни много ни мало – около трех миль от его дома. Он посещал стариков, давно уже прикованных к постели. Многие из них были моложе его.

Девушки из регистратуры клиники по-доброму смеялись: «Ну и дедулька! Позвонит, пожалуется на что-то, назначит визит к врачу. И в клинику за полторы мили от дома придет пешком. И после осмотра и процедур никогда не поедет домой на бесплатном автобусе для доставки пациентов».

Сергея Александровича можно было увидеть в самых неожиданных местах. Многие останавливались и предлагали подвезти, но он редко принимал такие предложения. Так он и остался в памяти нашей иммигрантской общины как символ движения и независимости, о которой мечтает каждый престарелый житель земли.

В истории Брайтской церкви нам запомнился дед Тимофей, один из старых иммигрантов. На фронт он попал в зрелом возрасте, оставив на попечение жены нескольких малолетних детей. Получив ранение, дед Тимофей оказался в плену у нацистов. Война закончилась, он был освобожден американцами, но, как и тысячам других солдат, ему пришлось бежать на чужбину, спасая жизнь от большевистской «благодарности» ко всем военнопленным. Умер он в середине 90-х годов.

Когда мы приехали в Брайт, дед Тимофей был уже в весьма стар. Жил он одиноко. Война, искалечившая судьбы миллионов людей, коснулась и деда Тимофея. Его жена, дети, родственники остались в Союзе, и он долгое время, как и прочие «счастливчики», избежавшие сталинских лагерей, ничего не мог узнать о своей семье. Позже он наладил с ними какие-то контакты, но до конца своих дней так и оставался одиноким в многолюдной и сытой Америке.

Члены Брайтской церкви до сих пор помнят своеобразные молитвы деда Тимофея, в которых он никогда не забывал благодарить Бога, за то, что, несмотря на почтенный возраст, может ходить своими ногами и не нуждается ни в каком присмотре. Для деда Тимофея этот вопрос был жизненной необходимостью, поскольку ухаживать за ним было просто некому. Ближе к старости люди по-настоящему начинают понимать и ценить, какое это счастье, если Бог дарует человеку благодать до конца своих дней не быть никому обузой.

Сергей Александрович, как и дед Тимофей, до последнего дня жизни был на своих ногах. Более того, за десять дней до своей смерти Сергей Александрович с группой родственников поехал в горы и прошел там в общей сложности около 15 километров.

Накануне дня смерти он посетил вечернее богослужение в церкви и пришел домой уже затемно. Все было как обычно, только баба Лида всплеснула руками:

–  Где ж это брюки свои выходные так выпачкал?

–   Устал я, немного присел по дороге. Видно, не заметил в темноте, что край бордюра был весь в масле.

Это было совсем непохоже на деда Сережу.

Пройти каких-то несчастных полмили от церкви до дома и устать? Так устать, что присесть отдохнуть?

В тот день он почувствовал незнакомую ранее тяжесть и слабость. Ужинать не хотелось, и, попив травяного чайку, он немного посидел на кухне и отправился отдыхать.

Затворив за собою дверь, а это было знаком для всех, что он молится, Сергей Александрович склонился на молитву. Заботы прошедшего дня всплывали в его памяти и изливались в словах молитвы пред Господом, наполняя душу привычным миром. А переживаний у Сергея Александровича было немало.

Несмотря на свой почтенный возраст (через два месяца ему должно было исполниться восемьдесят шесть), он всегда находил время и силы посещать больных и престарелых людей в нашей местности.

Он получал множество писем, на которые всегда давал ответ. Множество нужд приносил он перед Господом, участвуя в нескольких молитвенных группах. Всё это были незаметные для других, но важные для него грани духовной жизни и служения. Особое место в его молитвах занимали дети и внуки. Только что закончился судебный процесс над его внуком Валерием, длившийся ровно месяц. Сергей Александрович не пропустил ни одного судебного заседания, постоянно молился Господу за благополучный исход. Валерия несправедливо обвиняли в умышленном убийстве, и прокурор настаивал на пожизненном заключении за дело, к которому Валерий не имел никакого отношения.

Полтора года тянулось следствие, и вот суд признал Валерия невиновным. Сергей Александрович, как и все остальные родственники, был безмерно этому рад. Господь избавил его внука от львиных челюстей диавола, который, облекшись в форму прокурора, как истинный отец лжи клеветал на суде. Но тем радостней была победа. После пятнадцати месяцев заключения Валерий вышел на свободу.

Но радость родственников и друзей была недолгой. За несколько дней до своей смерти Сергей Александрович узнал, что прокурор потребовал для Валерия нового судебного разбирательства. Это известие весьма его расстроило и, по-видимому, стало одной из причин внезапной кончины.

Была пятница, 11 августа. Баба Лида с утра хлопотала на кухне, готовила завтрак и занималась другими незаметными для посторонних глаз делами, которых так много у домашней хозяйки в любом доме.

Никто не мог предположить, что часы Сергея Александровича сочтены. Время быстро приближало его к той невидимой роковой черте, за которой уже нет возврата. Для остальных людей в нашем городе приближалось время обеденного перерыва, а Господь уже запланировал пригласить Сергея Александровича на первую небесную трапезу.

Ночью Сергей Александрович почувствовал, что боль в области живота и груди усилилась. Лекарство, которое он обычно принимал в таких случаях, на этот раз не подействовало. Боль не отступала. Вероятно, это стало причиной того, что почти всю ночь он провел не смыкая глаз, размышляя и читая Слово Божие. По всей видимости, Господь готовил его к скорому переходу в обители неба.

Глава 2

Утром на его столе мы нашли тетрадный листочек, на котором было записано около десятка мест Писания. Последние несколько стихов были помечены датой: 10 августа, три часа ночи. Несмотря на поздний час, сна не было… В ночной тишине особенно ясно вставали в памяти картины прошедших дней, очищенные чтением слова Божия. Опять обожгла тревога за Валерия.

«Господи, – шептали его губы, – ну почему Ты не остановишь этого нечестивого прокурора, который требует нового суда над Валерием… Господи, защити, помилуй. Мы так устали… Отец Валерия совсем забегался... Куда только не писали, кого только не просили… Трижды Володя летал в Вашингтон к начальникам и правителям, но всё без результата. Будто глухие и слепые собрались в правительстве. Видно, иммигрантам добиться здесь правды и справедливости нелегко.

Впрочем, мы знаем, что и Господа нашего безгрешного гнали. Ему и вовсе было обидно, что вот так несправедливо с Ним… Но Господь наш всё претерпел, а нам так и написал: “гнали Меня, будут гнать и вас”. Это правда. В России гнали нас за то, что мы были верующие, и в Америке находятся такие, которые гонят нас за то, что мы русские. Тут уж ничего не поделаешь. Остается одно – уповать на Господа. Только в Нем и будет избавление наше. Но ведь здесь еще штука-то какая: пока Валерий пятнадцать месяцев в тюрьме находился, четыре человека от его проповедей покаялись. Трое из них за убийство сидели. А четвертый вообще сатанистом был, а сейчас отрекся от сатаны и Господа принял. А это радость великая.

Да и сам Валерий укрепился там духовно, глаза совсем другими стали, добрыми какими-то, приятными… Извлек Господь драгоценное из ничтожного. Вроде вот в тюрьме был Валера – замки, охрана, одежда тюремная, камера тесная, куда уж ничтожнее; а Господь через Валерия четыре души приобрел для вечности. Не каждый пресвитер или миссионер похвалиться может такими снопами, хотя вроде и на свободе находились.

Выходит, бодрствует Господь над Словом Своим и нигде не оставляет уповающих на Него... Не надо нам роптать, а смириться и благодарить Бога, что удостоил Он Валерия пострадать ради блага тех дорогих для Господа душ человеческих».

Как время-то летит, уже второй час ночи, а сна все нет…

«Нет, не оставит Господь Валерия на поругание нечестивым, но избавит его Господь мышцею Своею. Не постыдит Господь уповающих на Него… Вот и в Псалме мы читаем душевные слова, которые, как путеводитель, подсказывают, как поступать: “К Тебе возвожу очи мои, Живущий на небесах! Вот, как очи рабов обращены на руку господ их, как очи рабы –  на руку госпожи ее, так очи наши – к Господу, Богу нашему, доколе Он помилует нас. Помилуй нас, Господи, помилуй нас, ибо довольно мы насыщены презрением; довольно насыщена душа наша поношением от надменных и поношением от гордых…”

Призри, Господи, и на нашу нужду, разруши, Господи, совет нечестивых, защити детей своих от беды... “С плачем несущий семена возвратится с радостью, неся снопы свои”. Богатство какое дал нам Господь – Слово Свое. Оно и ободрит, и наставит, и успокоит, и обогреет, надеждой наполнит и радостью, обличит и утешит, как солнышко теплое. Как мудрец, и мудрости житейской научит, как свет непреходящий, во мраке дорогу укажет»…

Дивен Господь! Велик и непостижим, терпелив и многомилостив, мудрость у Него неисследимая, неисчерпаемая. Один Псалом краше другого… Великое утешение для нас Слово Господне. Великая Он защита всем бедным, обиженным и угнетенным несправедливо, всем надеющимся на Него…

А время-то как летит... Четвертый час ночи, поди и светать начнет…

 Пролетело времечко, как и не было его. Вроде как и болеть в груди стало поменьше... Хочешь не хочешь, а годы свое берут. Уже восемьдесят шесть в октябре стукнет, если Господь позволит дожить. Кажись, вчера еще бегал босиком смотреть, как тятька с мамкой на поле работали, а уже восемьдесят шесть встречать скоро. Как сон всё это было.

Когда после революции в Москву перебрались, не смог больше тятька меня кормить, и пришлось мне с двенадцати лет самому себе на хлеб зарабатывать и в ФЗУ учиться… Но ничего, сохранил меня Господь, сумел выжить я и дальше учиться пошел. Подрос немного, потянула и меня романтика, как и всех молодых. Поступил в летную школу в Иркутске учиться на пилота. Полетали мы тогда над сибирскими просторами, надышались сибирским воздухом, с парашютами прыгали… Через два года в Москву вернулся с дипломом летчика.

В то время особая тяга была у молодежи к учебе. Жили все в нищете, с копейки на копейку перебивались, стипендии свои на месяц вперед расписывали, как по нотам, куда что тратить, только бы учиться…

Когда поступил я в Московский институт химии, сразу себе сказал: «Учиться буду только на отлично». Так и было. Получил я красный диплом. А жили-то мы порою по шесть человек в одной комнатушке, часто впроголодь, но учились все хорошо. Про кино и театры думать некогда было. Сутками пропадали мы в библиотеках…

Потом война. Прямо с экзаменов всем курсом пришли мы в военкомат и как один записались добровольцами на фронт. Эх, сколько парней тогда полегло… молодых, сильных, красивых… В то время мы ведь только жить собирались…. Не успели пожить, родимые…

Брат мой единственный Володька тоже ушел из жизни из-за войны. Весь фронт прошел, ни царапинки, а с фронта пришел с туберкулезом. Так и умер, ничего не смогли сделать доктора…

Сколько судеб искалечила война, сколько горя и слез видел я, сколько страданий человеческих. Один Господь ведает, что пережить пришлось людям. Допустил Он великие испытания для всех людей, за грехи наши…

Стал я тогда о Господе размышлять серьезно. Мать наша, Анна Семеновна, пока мы на фронте были, в Господа уверовала и молилась о нас с Володькой непрестанно, свидетельствовала нам всем, и особенно Володьке. В то время многие люди к Богу обращались. Когда смерть в глаза смотрит, тут уже не до шуток, тут на идее далеко не уедешь. В таких делах надежда нужна основательная…

Видно, так рассудил Господь: забрать Володьку, а меня через его смерть пробудить к покаянию. Верю я, что успокоил его Господь в Своих обителях. Тихо ушел он, как будто легкость какую получил перед кончиной…

Просветлело как-то лицо его, не было страха в глазах, чуть улыбнулся он и затих навеки...

Видно, в моем возрасте и мне недолго осталось. Скоро и меня позовет Господь наш Спаситель в обители Свои вечные. Там и Володьку встречу, и мать, и многих других… Дал бы только Бог, чтобы все дети и внуки там у Господа собрались, да так и жили бы все с Господом, не разлучаясь уже, без печалей, без скорбей, без горестей…

Ну вот уже и глаза отяжелели немного, может, Бог даст, засну еще до рассвета, а ведь думал, что Господь совсем у меня сон забрал в эту ночь… Слава Богу…

Глава 3

В то памятное августовское утро Сергей Александрович проснулся позже обычного. Он и сам не мог сказать, спал ли он или время прошло в тяжелом забытьи от слабости, боли и усталости. Открыв глаза, он увидел, что солнце уже стояло выше обычного. Стена зелени, пронизанная солнечными лучами, привычно шелестела за окном, выходившим на задний двор, заросший тенистыми   деревьями,  ровесниками   Сергея Александровича.

Протекающая неподалеку река с возвышенно-поэтическим названием Сакраменто круглый год обильно обеспечивала все окрестные деревья подземной влагой, и они благодарно развешивали свои роскошные кроны вдоль ее извилистых берегов. В благодатном калифорнийском климате они достигают внушительных размеров.

Несколько таких деревьев росло в саду с тыльной стороны небольшого домика, который уже несколько лет подряд снимала семья Сергея Александровича. Жили они втроем – Сергей Александрович, Лидия Григорьевна и их старшая дочь Мария, сама недавно ставшая бабушкой. Все остальные дети жили отдельными семьями неподалеку. И только их младшенькая, Елена, после свадьбы перебралась с мужем и доченькой в Оклахому.

«Слава Богу, вот еще один день даровал нам Господь по благодати Своей. Слава Ему… Скоро девять, давно и встать бы пора. Что-то я совсем занемог, и вставать неохота… Эдак и совсем раскиснешь. Надо пойти, умыться, заварить чайку с мятой да принять что-нибудь от желудка, что-то не проходит никак… Так, глядишь, и расхожусь понемножку…»

Сергей Александрович посидел еще какое-то время на кровати и, преодолевая слабость и легкое головокружение, пришел на кухню. Поставил чайник на плиту. В это время на кухню зашла Лидия Григорьевна:

– Сергей, что будешь на завтрак?

–  Нездоровится мне с самого вечера, – ответил тот. – Всю ночь промучился без сна. Чайку с мятой я бы выпил. Пойду прилягу опять, пока ты тут управишься...

Больше он из своей комнаты уже не вышел. Лидия Григорьевна приготовила ему чай с мятой, дала таблеточку успокаивающую, но улучшения так и не наступило. Боль не проходила, а поднялась еще выше в область груди.

– Лида, что-то мне совсем плохо. Может, «скорую» вызвать, укол бы какой сделали... Жжет в груди, и тошнота не проходит… Помилуй меня, Господи.

Глава 4

День у Натальи Сергеевны, шестой по счету дочери Сергея Александровича, начался по обыкновению рано. Было запланировано много дел, и всё расписано чуть ли не по минутам. Отвести детей в школу, а потом закончить упаковку посылок в Ташкент. Со следующей недели начнутся занятия в колледже, и времени тогда совсем не будет.

После двухчасовой работы посылки были почти готовы. Теперь можно было подумать про обед. А потом забрать детей из школы, покормить, сделать уроки. Так весь день и пролетит.

«На обед сделаю манты с тыквой, – думала Наталья, – как раз мама с папой придут. Может, и Андрей подъедет, вот и поедят все горяченьких, с пылу с жару. Папа такие манты очень любит. Теперь надо позвонить маме и предупредить ее, что обедаем у нас».

–    Мам, привет, как дела? На обед сегодня ничего не готовьте, я минут через десять мантушечки с тыквой на огонь поставлю. Так что вы с папой приходите к нам. Может, и Андрей подскочит с аукциона.... Что? Как не можешь? Папе плохо? Он же вчера был у нас. Ходил. Всё нормально. Стонет все утро, а в госпиталь не хочет?

Минут через пятнадцать Наталья была уже у родителей.

–  Папа, что с тобой? Я уже оставила заявку в клинике на Харбор. Тебя посмотрит доктор. Ты не волнуйся только, все будет хорошо.

–   Наташа, я не смогу дойти до доктора. Болит у меня все внутри...

–  Пап, да ты и впрямь совсем слабый. Может, лучше «скорую» вызвать? Подожди-ка, я сейчас

Володе позвоню…Папа, Володя тоже говорит, чтобы «скорую» вызывали. Пусть в госпитале посмотрят, что случилось. И Галя сюда уже едет.

Глава 5

Утренние часы работы Галины Сергеевны заканчивались в одиннадцать. Минут через пятнадцать она была дома. Несмотря на то что августовские дни – это еще каникулы, ее младший сын Сережа был уже в школе. В этом районе школа была настолько перегружена учениками, что занятия проходили круглый год без летних каникул. Дома был только ее старший сын Алеша.

Придя домой, Галина обнаружила, что Алеша только что проснулся.

–   Ну вот! Я так и знала, – сказала Галина нарочито сердитым голосом, увидев в дверях спальни непричесанную голову Алеши. Он виновато улыбался ей, пытаясь что-то сказать.

–  Папа и мама работают, – продолжала Галина,

–  Сережа учится, а Алеша в это время преспокойненько дрыхнет. Ну? И как это называется? Значит так. Немедленно умываться, прибрать в спальне, а я приготовлю завтрак. Ясно?

Алеша с готовностью кивнул головой и, довольный, что так легко отделался, быстренько шмыгнул в душевую. Скоро они сидели за столом, довольные каждый по-своему. Алеша

–  что всё обошлось, а Галина – что дома всё в целости-сохранности. И тут раздался телефонный звонок.

– Мама, это тетя Наташа звонит, говорит что, срочно, – сказал Алеша, протягивая ей трубку.

–  Алло, Наташа, привет! Что? Папа заболел?

Хорошо, я подъеду к ним.

Галина подошла к раковине и хотела мыть посуду, как вдруг внутри себя отчетливо услышала голос: «Галя, торопись. Отца ты больше не увидишь». Это прозвучало так шокирующе явственно и реально, что Галина, наказав Алеше привести в порядок кухню и схватив на ходу сумочку с документами, помчалась к родителям. Благо, что ехать до них было всего несколько минут...

Глава 6

Попив чайку с медом, Сергей Александрович не раздеваясь прилег на постель. Найдя более-менее удобную позу, в которой боль была не такой острой, он мало-помалу стал забываться, согретый горячим чаем. Давала о себе знать и усталость после бессонной ночи.

Через какое-то время зашла Наташа и сказала, что она назначила время у доктора... надо ехать... говорила что-то еще, но ему ничего не хотелось... Наташа ушла, а он опять стал проваливаться в небытие, как в неспокойный и прерывистый сон. В таком состоянии человек не может сказать, спал ли он на самом деле или просто, закрыв глаза, старался заснуть, пытаясь ни о чем не думать.

Бывает, что после особо тяжелой работы крайне усталый, переутомленный человек вдруг, к своему удивлению, обнаруживает, что, добравшись наконец до постели, он не может заснуть. Видимо, организм, вовлеченный в продолжительный ритм работы или в какие-либо волнующие дела и заботы, порою не в состоянии сразу остановиться и расслабиться, но как бы продолжает еще свой внутренний бег.

Так и Сергей Александрович. Несмотря на то, что ночь была для него особенно трудной, от боли и бессонницы и от различных дум он ощущал себя очень утомленным, – сна не было. Через какое-то время в комнату зашла Галина с Лидией Григорьевной, принесли свежую одежду. Галина сразу защебетала:

– Добрый день, папулечка! А мне Наташа позвонила и сказала, ты что-то приболел. Мы подумали: надо вызвать «скорую», пусть по слушают тебя и решат, что дальше делать. Хорошо? Мы с мамой тебя переоденем, а ты пока расскажи, где у тебя болит, чтобы, когда приедет «скорая», я могла им все объяснить.

Закончив переодевание, Галина подошла к телефону и набрала всем известную в Америке комбинацию цифр – 911. Эмигранты нашей волны все еще не перестают удивляться, что в Америке при вызове «скорой помощи» приезжают сразу три службы: «скорая», пожарники и полиция. В подавляющем большинстве случаев быстрее всех приезжают пожарники, которые обучены и экипированы всем необходимым для оказания срочной медицинской помощи не хуже, чем любая «скорая».

Так было и на этот раз. Зайдя в комнату, они без лишних слов разложили две большие сумки с набором, необходимым для первой помощи. По комнате медленно пополз специфический запах медикаментов, который встречает вас, когда вы заходите в аптеку или в кабинет к доктору.

В следующую минуту на Сергея Александровича надели кислородную маску, подключили аппарат для снятия кардиограммы и стали измерять пульс и давление крови. В это время прибыла бригада медиков. В небольшой комнате Сергея Александровича стало тесно. Два доктора, два пожарника, Галина, несколько больших сумок с медицинскими принадлежностями. В дверях стояла Лидия Григорьевна, молча наблюдая за работой докторов, удивляясь, что ее дедушка наделал столько переполоху.

Английского языка Сергей Александрович не знал и, глядя на их озабоченные лица, пытался понять, что же они намереваются с ним делать. В госпиталь ехать ему никак не хотелось. Он хорошо помнил, как года полтора назад туда отвезли Лидию Григорьевну и держали там несколько дней.

«Туда только попади. Залечат… Сделали бы укол какой мне... Я бы выспался, оно бы и само всё прошло…» – думал Сергей Александрович.

Вопреки ожиданиям кардиограмма ничего особенного не показала, давление также было в норме. Доктор молча что-то обдумывала и наконец сказала:

– Мне кажется, дедушку надо будет забрать в госпиталь. Кардиограмма в общем неплохая, но все-таки как-то не совсем обычно…

Доктора стали собирать свои сумки. «Ну, наверное, пронесло, – подумал Сергей Александрович, – видно, ничего серьезного не разглядели доктора… Вот и хорошо. Отлежусь немного, да и ладно…»

Он хотел было спросить у Галины, могут ли сделать ему укол, как она ему сказала:

–  Папа, они говорят, что тебе надо поехать с ними в госпиталь. Доктор спрашивает тебя, сможешь ли ты сам дойти до машины.

«Да, не вышло», – подумал Сергей Александрович и сказал:

– Ну, я попробую.

И приготовился вставать, ожидая, когда немного освободится комната.

–  Тогда давайте все на выход, – скомандовала доктор и, подняв сумку, вышла из комнаты.

Сергей Александрович попытался приподняться. Два парня из пожарной команды, подхватив его под мышки, стали помогать ему и как-то быстро посадили на край кровати, опустив ноги на пол.

С этого момента события замелькали, как картинки в калейдоскопе. Сергей Александрович внезапно почувствовал, как сильнейший приступ тошноты подкатил к горлу, вызванный мощным и неожиданным головокружением.

–  Галя, меня тошнит, тошнит сильно, – успел проговорить Сергей Александрович. Голова его бессильно свесилась на грудь, и он сидел, поддерживаемый с двух сторон пожарниками, еще не понявшими в первый момент, что произошло.

– Мама! Папа умирает, – пронзительно закричала Галина, прерывая секундное замешательство, увидев, что опущенное лицо отца стало обретать печать безразличия, а глаза замерли, застыв на одной точке.

Тут спохватились и пожарники. Приподняв руками голову Сергея Александровича и увидев, что он не подает признаков жизни, они с двух сторон подхватили его бессильно обвисшее тело и быстрыми шагами почти выбежали во двор.

Здесь они положили его на носилки «скорой помощи», оставленные около дверей перед ступеньками дома, и немедленно принялись делать искусственное дыхание.

После нескольких попыток, доктор сумела вставить ему в горло трубку для вентиляции легких, а дюжий парень из пожарной команды, сложив руку на руку, совершал ритмические толчки с левой стороны груди Сергея Александровича.

Лидия Григорьевна, когда-то учившаяся в медицинском институте, хорошо понимала, что означают такие процедуры. Встав около носилок с противоположной от пожарника стороны, она осторожно взяла в свою руку послушную руку Сергея Александровича, ставшую за многие годы жизни такой родной и привычной, и пыталась уловить его пульс… Но тщетно. Пульса уже не было.

Все это длилось несколько минут. Затем пожарники бегом прокатили носилки по дворику и ловко задвинули их в «скорую». Захлопнулись задние двери, и в ту же секунду машина, разрезая сиреной воздух, стремительно рванулась вперед и помчалась в направлении госпиталя, последний раз провозя Сергея Александровича по его улице.

Следом, с интервалом в несколько секунд, уехала пожарная команда, за которой, стараясь не отстать, торопливо хлопнув дверью своего «Таураса» и включив аварийку, поехала на своей машине и Галина.

Во внезапно опустевшем переулке осталась стоять только Лидия Григорьевна, еще до конца не осознавшая, что произошло. Ведь жили же, вот так вот, рядышком, вместе… Сорок девять лет... И тут на тебе. Увезли ее дедушку… Ее сердце еще отказывалось принять тот факт, что это случилось с НАМИ.

«Господи, что же будет-то с ним?» – вздохнула она, и слезинки медленно покатились по ее щекам.

Так она и стояла, не замечая полуденного зноя, глядя в ту сторону, куда умчались автомобили, словно надеясь, что они вот-вот сейчас вернутся. Ее дедушка выйдет из бело-красной «скорой» и скажет: «Я же говорил, что мне не

надо в госпиталь!» А доктор весело улыбнется ему на прощанье: «Ну, смотри, дедушка, больше не болей…»

Но всё оставалось по-прежнему. Внезапно наступившая тишина казалась Лидии Григорьевне какой-то неестественной и странной после этих молниеносных событий.

Вдруг Лидия Григорьевна заметила, что еще несколько человек из соседних домов стояли неподалеку со встревоженными лицами. Не дожидаясь вопроса, она сама сказала им: «Умер, наверное, наш дедушка», – и внутренне сама удивилась странному звучанию этих слов, к которым еще не привыкла.

Еще немного они молча постояли вместе, и она тихо зашла в опустевший дом…

Глава 7

Опустив ноги на пол и пытаясь нащупать ими свои сандалии, Сергей Александрович внезапно почувствовал, как внутри вдруг стала быстро подниматься какая-то странная мощная волна, которая повлекла все его внутренности вверх. Вначале ему показалось, что это сильный приступ головокружения и тошноты. Как на извилистых горных дорогах, измученный серпантинами поворотов, пассажир вдруг осознает, что еще один новый поворот – и приступ рвоты будет неизбежен, так и у Сергея Александровича это внутреннее ощущение подъема было необыкновенно стремительным и сильным. Он почувствовал, как некий мощный поток увлекает его своим течением, с каждым мгновением увеличивая скорость.

Здесь он понял, что эта волна уже не остановится, но напротив, только начала свой стремительный бег.

Помня свои ночные приступы рвоты, он закричал: «Галя, меня тошнит, тошнит». На фоне этих возрастающих ощущений отступила на задний план боль, которая остро обожгла грудь в первое мгновение, когда его посадили на край кровати. Затем боль и вовсе исчезла, поглощенная этим мощным, все ускоряющимся потоком. Так турбины самолета, готового к полету, начиная свое вращение, наполняют особенным звуком салон лайнера. Этот звук, зарождаясь, поднимает всё выше и выше свои обертоны, пока наконец не достигает предела.

Пассажиры, сидящие в креслах, подсознательно чувствуют, что отныне становятся как бы частью этого лайнера и что их судьба на несколько часов полета будет зависеть от правильного звука этих турбин. Волей-неволей теперь каждое ухо чутко прислушивается к любым изменениям в звуке турбин летящего лайнера.

Так и Сергей Александрович понял: это нечто большее, чем приступ тошноты и головокружения. Что-то гораздо более сильное властно увлекало всё его существо в какое-то еще неведомое ему пространство.

Через несколько мгновений он прошел внутри себя как бы некую границу и уже не помнил, что его только что тошнило, а внутренняя скорость продолжала свой стремительно усиливающийся бег, наполняя внутренний мир Сергея Александровича невиданными ранее красками и ощущениями.

Чувствуя, что этот полет вышел далеко за пределы его опыта, Сергей Александрович закрыл глаза, пытаясь взять под контроль свои ощущения. Неожиданно ему показалось, что ему это удается, и по телу пробежала приятная волна облегчения. Он почувствовал, что ощущение полета и головокружение исчезли, и только необычайная легкость и бодрость наполняли все его существо.

Быстро промелькнула мысль: «Ну, нет. В госпиталь я уже точно не поеду…» В это же мгновение, открыв глаза, он увидел, что в его комнате, у дальней стены, выходящей окнами в сад, стоит еще один человек, которого он раньше

 здесь не видел. Глядя прямо на Сергея Александровича, он широко и открыто улыбался, а глаза его излучали столько искренней теплоты и участия, что Сергею Александровичу показалось: именно от этого взгляда ему и стало легче. Удивительный незнакомец был одет в свободную одежду чистого белого цвета, как будто бы он собирался принимать крещение. Сергею Александровичу в первый момент показалось, что приехал еще один доктор, к которому он сразу ощутил какое-то особое расположение.

Не сводя с него глаз, Сергей Александрович почувствовал, как волна мира и теплоты стала наполнять каждую клеточку его существа необыкновенным покоем и ясностью, делая его недавние тревоги и заботы маленькими и незначительными. Какими-то несущественными и далекими показались ему и пожарная машина, и «скорая» с докторами, и его собственные недавние страдания.

Сила и легкость ощущались во всех членах его тела. Так молодой человек просыпается утром после глубокого и здорового сна. Отдохнувший и бодрый, он чувствует в себе такую энергию и жизнерадостность, что готов лететь хоть на край света.

Наполненный этими переживаниями, Сергей Александрович был не в состоянии более сдерживать всё нарастающее чувство силы и оптимизма, встал с кровати и шагнул вперед так легко и уверенно, как он делал это только в годы своей молодости.

Радость, сиявшая на лице этого человека, невольно передалась и Сергею Александровичу, вызвав в его душе прилив невыразимого восторга и мира. А тот, протянув к нему руку, сказал: «Сергей Александрович, пойдем домой…» Затем он так радушно и горячо обнял его, что слезы радости и благодарности поневоле выступили на глазах Сергея Александровича.

Разжав свои объятия, Сергей Александрович обернулся назад и увидел, что… Сергей Александрович, все так же безжизненно свесив голову, сидит на своей постели, поддерживаемый с обеих сторон ребятами из пожарной команды… И тут он понял: его земное поприще закончилось, и он стоит уже рядом с Небесным Посланником, даровавшим ему такое замечательное состояние духа и избавившим его от страданий. В этот момент он услышал, как заплакала Галя: «Мама! Папа наш умирает!» Услышал, как женщина из «скорой» закричала: «Немедленно несите его в машину!» – и быстро надела ему маску с кислородом.

Сергей Александрович увидел, как пожарники подхватили его тело и быстро понесли во двор к носилкам… Увидел, как мелькнуло в дверях бледное и испуганное лицо его жены Лидии Григорьевны... Уже с высоты птичьего полета он увидел, как положили его на носилки, стоявшие в их маленьком дворике… Как засуетились около его тела доктора…

Поднявшись выше,  он увидел дом своей дочери Наташи... Далее через улицу, по соседству стояли дома его старшего внука Николая и сына Саши. Мелькнуло знакомое здание Брайтской церкви… большая дорога за ним… и, влекомый неведомой, но родной силой, Сергей Александрович со своим Небесным Посланником ушел вверх, направляясь в вечные обители Неба…

Глава 8

Этот день навсегда остался в памяти многочисленных родственников Сергея Александровича как день печали и расставания с патриархом семьи.       

Мы потеряли ревностного молитвенника, постоянно предстоявшего пред Господом за многочисленные нужды всей родни. Он был и нашим первопроходцем, который с Лидией Григорьевной, семьей своего старшего сына Володи и двумя младшими детьми первыми «открыли Америку» для всех родственников. Вечером этого печального дня почти все наши близкие родственники собрались в скромном домике, где несколько лет жили Сергей Александрович и Лидия Григорьевна.

Факт внезапной утраты близкого человека обжигал сознание:«Ну надо же! Умер наш дедушка… Так неожиданно, за какую-то секунду. Сел на кровати и умер…»

Говорили много о случившемся, вновь и вновь перебирая в памяти эпизоды из жизни Сергея Александровича. Вдруг всех нас поразила мысль: никто из нас не может вспомнить, чтобы наш папа хоть раз кого-то обманул. Никто не может уличить его в какой-либо неправде, лукавстве или лицемерии. Это было великим свидетельством для всех нас.

Весть о кончине Сергея Александровича быстро облетела нашу эмигрантскую общину. Его знали и любили во многих церквах. Он с большим желанием посещал и «отделенных» и «регистрированных», участвовал в двух или трех молитвенных группах. Без малого одиннадцать лет прожил он в Западном Сакраменто, и практически все эмигранты новой волны, приехав сюда, встречали Сергея Александровича.

Поэтому похороны его были многолюдными, что само по себе весьма необычно для восьмидесятипятилетнего старца. Накрытые на триста мест столы на поминальном обеде едва вместили всех собравшихся. Так ушел он от нас в вечность, тихо и благостно прожив свое, данное ему Богом, время. Он оставил нам добрый пример незаметного и кроткого служения Богу, пример постоянной молитвы и заботы об окружающих, близких и дальних.

Жизнь его никому не была в тягость, такой же была и его смерть, которую трудно даже назвать смертью в том виде, в каком она обычно нам представляется: ибо Господь просто восхитил Сергея Александровича с этой земли, переселив его в вечность за одну секунду.

«Всему свое время», – сказал однажды мудрый царь Соломон. Так и у Сергея Александровича было время его жизни, пришло время для его смерти, и вот теперь закончилось время его похорон.

Быстро пролетело полтора месяца. Все дети, внуки и Лидия Григорьевна согласились сделать вечер памяти для родственников Сергея Александровича.

Володя заказал надгробную плиту, и нужно было всем вместе, собравшись, выбрать для нее текст из Писания. Также вспомнить нашу жизнь, прошедшую с дедушкой, попеть псалмы, почитать Слово Божие, порассуждать, помолиться. Когда собираются родственники, любящие друг друга, им всегда есть о чем поговорить, им никогда не бывает скучно. Выбор пал на пятницу, 22 сентября, а собраться решили в доме у Галины. Время общения летело быстро. Лидия Григорьевна, дети, внуки вспоминали разные случаи из жизни Сергея Александровича и эпизоды нашего детства.

Постепенно боль расставания заменялась смирением с неизбежным: ведь такой финал ожидает каждого человека. Печалились, конечно, об утрате, но и благодарили Бога за то, что все-таки наш дедушка прожил здесь восемьдесят пять лет. Далеко не каждый житель Земли достигает такого возраста.

Были рады за дедушку, которому Господь явил такую благодать и в буквальном смысле этого слова переселил его в Свои обители. Сергей Александрович не переживал мук умирания, не лежал годами в постели, не высыхал постепенно от какой-нибудь болезни, но Господь восхитил его в одно мгновение.

Это ли не милость Божия к праведникам своим? Поэтому текст Писания мы единодушно решили взять из Книги пророка Исаии: «И мужи благочестивые восхищаются от земли… они отходят к миру…» (Ис. 57:1-2).

Вспоминали и забавные случаи из нашего детства. Сергей Александрович, когда ему было лет сорок пять, имел весьма своеобразное хобби. Вернувшись из очередной командировки, а ему как инженеру-химику приходилось бывать в них очень часто, он любил собирать ватагу детей и ехать с ними в парк культуры. Излишне говорить о том, какие это были минуты радости и восторга, когда мы всей гурьбой шли со своим папой на автобусную остановку.

Далее начиналось самое интересное. Следует отметить, что Сергей Александрович всегда был в отличной спортивной форме. Он занимался бегом, плаванием, гимнастикой. В свои пятьдесят лет легко крутил «солнышко» на турнике.

На остановке он сажал нас в автобус, а мы, зная наперед, что будет дальше, дружно выстраивались на задней площадке, стараясь стать ближе к окну. Автобус трогался с места, и папа бежал рядом с автобусом две остановки, а затем уже присоединялся ко всей компании.

Попробуйте только себе представить, какая это была радость для наших детских сердечек. Какие неповторимые минуты переживали мы все в это время. Мы визжали, кричали, подпрыгивали, держась за поручни автобуса, хлопали в ладоши. Это было время неописуемого восторга и ликования. Когда наконец папа заходил в автобус, мы были на седьмом небе от счастья и гордости за него.

Так было всегда. Не было случая, чтобы наш папа когда-нибудь отстал или опоздал. Наоборот, чаще всего он прибегал к остановке скорее автобуса. Но вот однажды по какой-то причине папа не успел. То ли автобус не остановился на промежуточной остановке, то ли еще что-то помешало ему, мы уже не помнили, но факт остался фактом: автобус с детьми укатил, а папа остался. Дальше все было как в приключенческом романе. Нам уже стало не до смеха, и в растерянности, не зная, что делать, мы вышли из автобуса через несколько остановок. Поглядев по сторонам, мы решили, что самое лучшее – сесть где-нибудь на видном месте и ждать, когда сюда прибежит наш папа. Мы наивно полагали, что он так и будет продолжать за нами свой бег. Он  конечно, нас увидит, и мы будем спасены.

Папа в это время каким-то чудом нашел знакомого мотоциклиста, с которым они во весь опор помчались следом за злополучным автобусом. Где-то на полпути к центру города догнали его. Папа заскочил вовнутрь, но нас там уже и след простыл. Водитель ничего не видел. Кто-то из пассажиров вспомнил, что были дети, но не знал, на какой остановке они вышли.

Папа и мотоциклист сломя голову помчались обратно, разглядывая по пути тротуары, подворотни и обочины. Финал этой истории, ко всеобщей радости, был счастливым, как в индийском кино. Папа, слава Богу, сумел-таки нас отыскать. Но страху натерпелись все.

В таких теплых воспоминаниях, в простоте и благодарении Богу за нашего папу и дедушку, прошел этот памятный вечер. Заканчивать его предложили старшему сыну Сергея Александровича Володе, который недавно сам уже стал дедушкой.

В простых словах молитвы он обращался к Богу и благодарил Его, что Он даровал так долго пожить вместе с нашим папой. Что папа оставил нам так много добрых и хороших примеров и был настоящим праведником. Володя благодарил Бога, что Он принял и успокоил папу в Своих обителях неба.

В заключение Володя произнес фразу, которую запомнили решительно все. Эта фраза, по общему мнению присутствующих, сыграла ключевую роль в событиях наступающей ночи. Володя молился приблизительно так: «А теперь, Господи, от всех нас передай привет нашему папе. Скажи ему, Господи, что также любим его и ждем встречи с ним у ног Твоих, Господи… Аминь».

Так закончился этот приятный родственный вечер, на котором мы мысленно пообщались с нашим дедушкой, вспоминая былые дни, а затем, умиротворенные и благодарные, разошлись по домам. Никто не мог предположить, что в эту ночь Господь приготовил нам чудесный подарок через Свое откровение, которое Он даровал увидеть Алеше, старшему сыну Галины.

Вторая часть этой истории записана со слов Алеши. Мы постарались передать события так, как о них рассказал мальчик.

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ

РАЗГОВОР С БУДУЩИМ

После вечера памяти вся семья Галины погрузилась в глубокий сон. Четырнадцатилетний Алеша неожиданно проснулся около четырех часов утра. Посмотрев на часы у изголовья, он закрыл глаза, намереваясь еще поспать. В этот момент комнату внезапно залил сильнейший поток света, который пробивался даже через сомкнутые веки. Попытавшись открыть глаза, Алеша увидел такой яркий и мощный свет, что, казалось, он сейчас ослепнет. Алеша увидел, что в центре этого света стоял Ангел. Алеша сильно испугался и закричал.

«Но Бог сделал так, что дома у нас никто не слышал этого крика», – рассказывал после мальчик.

Ангел сразу сказал ему: «Алешенька, не бойся. Пойдем со мною, я хочу показать тебе что-то чудесное».

Затем Ангел взял его за руку, и они стали подниматься прямо сквозь потолок по направлению к небу. В это время Алеша обернулся, посмотрел на свою кровать и увидел: его тело так и осталось лежать на кровати.

В самом начале пути им встретилось очень много бесов. Алеша говорил, что они были самых разных размеров: от совсем маленьких и до огромных. Некоторые из них кривлялись и показывали ему язык, некоторые пытались задеть его, но никто не смел приблизиться к ним вплотную, боясь Ангела.

Прилетев на небо, они остановились около больших золотых ворот. Здесь Алеша с удивлением заметил, что вслед за ним поднимаются и все его родные. Каждого из них сопровождал свой Ангел. Среди них Алеша заметил свою бабушку Лидию Григорьевну, увидел всех детей Сергея Александровича и всех его внуков – своих двоюродных сестер и братьев.

Как только все собрались вместе, из ворот выбежал Сергей Александрович. Он был необычайно молодой, счастливый и очень-очень радостный. На вид ему было лет двадцать пять. Он сразу стал всех обнимать. Самой первой он обнял нашу бабушку, Лидию Григорьевну, и обнимал ее дольше всех. Потом обнял Галину, Наташу, по очереди приветствовал всех своих детей и внуков. Сергей Александрович сказал, что очень скучает по нас и с нетерпением ждет нас всех здесь.

Вслед за ним из ворот вышла прабабушка. Она крепко-крепко обняла мою маму и воскликнула: «Галя!» Она тоже была очень молодая. Этот факт привел нас в крайнее изумление. В самом деле, когда мы жили в Ташкенте, то с нами долгое время жила прабабушка – мама нашего дедушки Григория Дмитриевича. Господь даровал ей долгую жизнь, и она умерла в конце 60-х годов в возрасте девяноста четырех лет.

Интересно, что маму нашей мамы мы, как положено, называли бабушкой (умерла в 2005 г.), а прабабушку звали «бабуся». Никто уже и не помнит, кто и когда стал ее так называть. Для нас, детей, это само собой разумелось. Самое интересное, что из всех своих внуков и правнуков она очень сильно полюбила и привязалась именно к Галине.

Алеша, родившийся в 1986 г., никогда не видел бабусю и даже не знал о ее существовании. Тот факт, что бабуся очень любила именно Галю, мы давно забыли. Только после Алешиного рассказа мы сами вспомнили, что наша бабуся в самом деле очень любила Галку. Вспомнился даже такой эпизод. Бабуся всем своим внукам и правнукам каждый год на зиму вязала по паре шерстяных носков. Всем по одной, а Галине – две, да еще вплетала в них

какую-нибудь цветную ниточку на щиколотке.

Галина спросила Алешу: «А как ты узнал, что это наша бабушка?»

На это он ответил: «Мама, а на небе человек всё знает. На небе мозг работает на сто процентов».

Далее Алеша рассказал, что там был еще один дедушка, который знал всех нас. По всей видимости, это был наш дедушка Григорий Дмитриевич. Он умер в 1986 г., в год рождения Алеши. Поэтому Алеша никогда не встречался с ним на земле и не знал его лично.

Затем мы все вместе зашли в эти золотые ворота. Пройдя их, Алеша увидел там множество Ангелов. Они летали, ходили, поднимались вверх и очень красиво пели. Алеша спросил у одного Ангела, куда тот летит. Ангел ответил ему, что он летит на землю кого-то защитить и помочь.

«Но главных там было двое, – сказал  Алеша. – Они встретили нас сразу при входе, как только мы вошли в эти ворота. Они очень  отличались от Ангелов».

Один из Них, по описанию Алеши, был очень похож на образ Христа, нарисованный одним американским художником с Туринской плащаницы. Лица Второго Алеша не мог видеть, а видел только свет от Его лица и драгоценную корону, которая венчала Его голову. Алеша совершенно уверен, что это был Сам Бог.

Мы спросили у Алеши:

–  А как были одеты Ангелы?

Он ответил:

–  Они все были как бы в длинных белых плащах.

Еще мы спросили у него:

– Какого роста были Ангелы?

На это он показал руками, что Ангелы были выше его приблизительно на тридцать – сорок сантиметров. Таким образом мы определили, что ростом Ангелы были немногим более двух метров.

За золотыми вратами перед глазами Алеши открылась панорама изумительной красоты большого благоухающего сада. На всем обозримом пространстве стояли разнообразные очень красивые деревья всевозможных сортов и форм, повсюду была изумрудная зелень кустарников самых причудливых очертаний, цветов и оттенков.

Эту красочную картину контрастов дополняла еще и необыкновенно красивая и ровная травка, заполнявшая собою все пространство между деревьями. Края дорожек были украшены ровными линиями ярких бриллиантов, оттенявшими границы травы.

Каких-нибудь построек, домов, дворцов, улиц Алеша там не видел, а только, сколько хватало глаз, простирался этот большой изумительной красоты сад. Солнца Алеша не видел, но свет там был очень яркий. Источник этого света Алеша не может припомнить. Интересно еще, что Бог назвал там Алешу новым именем и сказал, что его будут звать по-другому. Но вспомнить это имя Алеша не может.

Бог обратился к Алеше и велел, чтобы он рассказал об этом событии всем остальным, когда вернется на землю, потому что никто из присутствующих этого не сможет запомнить. Затем Бог стал говорить Свои пожелания всем, кто присутствовал. К сожалению, Алеша мог запомнить только некоторые из них.

Первый, к кому обратился Бог, был Артур, старший сын Елизаветы, дочери Сергея Александровича. Бог сказал ему:

– Тебе, Артур, необходимо исправиться.

Затем Бог обратился к Егору, второму сыну Елизаветы, и сказал, чтобы тот перестал  дразнить своих братишек.

Лиза говорит, что и в самом деле Егор своими шутками и приколами может легко довести до слез младших братьев.

После Бог очень похвалил Валерия, одного из внуков Сергея Александровича, за то, что, когда тот сидел в тюрьме, от его проповеди покаялись четыре человека. Бог обещал Валерию большую награду за эти спасенные души. Еще Бог сказал тете Вере, дочери Сергея Александровича, что она очень хорошая и добрая, что у нее все хорошо.

Бог также сказал Галине, чтобы она исправилась, не злилась и не кричала на своих детей. Галина качала головой и соглашалась, что это действительно так. Порою она чрезмерно огорчалась и принимала детские шалости слишком близко к сердцу.

Бог попросил принести с земли души двух двоюродных братьев Алеши со стороны его отца. К ним Бог обратился с отдельным наказом, чтобы они не слушали рок-музыку, если хотят попасть на небо.

Затем Ангелы предложили поесть, и мы все ели там необыкновенно вкусный и сладкий виноград. Размер одной кисти этого винограда был больше человеческого роста.

После трапезы мы все разбрелись по этому чудесному саду, и Христос спросил у Алеши, что еще он хотел бы здесь увидеть. Тогда Алеша попросил Иисуса показать ему левиафана. Он слышал о нем, когда Галя читала им Книгу Иова, и очень удивлялся, что в природе существует такой большой зверь. Христос показал ему это чудовище.

Алеша увидел, как часть земли, словно в подобии луча света, вдруг вплотную приблизилась к ним, и тогда, прямо в океане, Алеша разглядел этого зверя на расстоянии всего нескольких десятков метров от себя. Мальчик очень испугался, но Христос успокоил его и сказал:

– Алешенька, не бойся. Он не причинит тебе никакого зла.

С виду этот монстр был подобен гигантскому змееподобному угрю. Один только глаз фантастического чудовища, по словам Алеши, был размером со среднюю комнату.

Мы поинтересовались, какой у этого монстра была шкура. Алеша ответил, что кожа левиафана была как будто сделана из плиточек. По всей видимости, это чудовище было покрыто щитовидным панцирем, который при близком рассмотрении и огромных размерах выглядел именно так. Потом Алеша захотел посмотреть динозавров, о которых также много знал из книжек и фильмов. И вновь определенный кусочек земли вдруг стал приближаться к нему как бы в каком-то луче света, и он увидел это место земли так, как будто сам туда попал. Динозавры были очень большие. Были и средних размеров, были и маленькие.

Затем Алеша захотел увидеть жизнь Моисея. Совсем недавно он с мамой смотрел мультфильм о Моисее и был под впечатлением от просмотра. Он увидел, как Моисей плыл в корзинке, как его взяли во дворец, как он там вырос и стал богатым, как он убежал и потом вернулся к фараону уже бородатый и седой. Но как Моисей выводил народ из Египта, Алеша уже не видел.

Рассказывая о рабах, Алеша говорил, что они были смуглыми и похожими на мексиканцев.

Потом Алеша захотел увидеть дедушку на войне. Ему никто и никогда подробно не рассказывал об этом, и о ранении дедушки мальчик знал только понаслышке.

Он видел, как вокруг стреляли из разного оружия, летело множество самолетов, которые бросали бомбы, и было очень много взрывов. Люди старались спрятаться от взрывов и выстрелов. С одного самолета вниз полетела бомба в то место, где был дедушка. Если бы дедушка не отбежал, то взрывом ему оторвало бы ногу.

Дедушка отбежал в сторону и упал без сознания в кусты. Мимо проходили русские и думали, что дедушка умер, поэтому к нему никто не подходил.

Затем Алеша попросил Христа показать ему детство мамы.

Он увидел Галину, когда ей было лет около шести. Он видел, как они вместе с Лизой (между ними всего один год разницы) два раза лежали в больничной палате. Никто уже этого не помнил. Только Лидия Григорьевна вспомнила, как ее дочерей машина «скорой помощи» дважды забирала в больницу. Христу было очень грустно, что девочки так бедно жили. Их папы очень часто не было дома. Он уезжал, а потом возвращался и опять уезжал надолго. Только бабушка всегда была дома. Она все время готовила и всегда что-то делала.

Галя спросила Алешу:

–  А где у нас была кухня? Так же, как здесь, в нашем доме?

Алеша ответил, что кухня была отдельно от дома. Его мама всё время играла на скрипке, и в доме всегда слышалась музыка. Потом он помолчал, вдруг передернул плечами, как бы все еще вспоминая что-то, и добавил:

–  Мама, там столько тараканов было на кухне…

Эта фраза просто шокировала нас. В Ташкенте у нас был частный дом, и наша кухня в самом деле стояла отдельно от дома, что было очень типично для Узбекистана и очень нетипично для Америки или Европы. Здесь даже гаражи стараются делать вместе с домом, не говоря уже о кухне. Вокруг нашего дома было несколько узбекских дворов, в которых содержался скот. Один такой двор находился сразу за стеной нашей летней кухни, и как мы ни боролись с тараканами, новые их полчища приползали в кухню на замену прежним.

У нас с тараканами велась непрестанная война, в которой нам постоянно приходилось изобретать, испытывать и применять самое разнообразное «оружие массового уничтожения» – химическое, биологическое и еще невесть какое. В ход шли все известные средства и рецепты из любых источников. Похоже, за годы этой борьбы там вывелась особая порода тараканов, которым не страшна теперь никакая химия, да и вообще им уже ничего не страшно. Они спокойно выживут в любом апокалипсисе. Как в старой веселой песенке о дедушке, сверчке и четырех тараканах.

Но вот что интересно: Алеша никогда не жил в Ташкенте. Когда Галина вышла замуж, они уехали жить в Москву и жили там до отъезда в США, куда Алеша попал в возрасте трех с половиной лет. За всё время один только раз Галина была в Ташкенте вместе с Алешей. Ему было тогда меньше двух лет.

Естественно, запомнить что-либо в таком возрасте нереально. Особенно расположение построек в нашем дворе, которые, как я уже упоминал, были очень нетипичны ни для Америки, ни для Москвы, где все живут исключительно в многоквартирных домах. Последнее, что захотел увидеть Алеша, – это время Великой Скорби.

Алеша видел антихриста, который придет из России, и это будет русский. Галя спросила его:

–  Алеша, а как ты знаешь, что это будет русский?

Он отвечал кратко, как будто это что-то само собой разумеющееся:

–  Мама, там все знаешь. Я его видел. У него были голубые глаза и темные волосы.

Алеша видел также много гонений, видел специальные машины для уничтожения людей, видел, как множество людей металось по земле, спасая свою жизнь. Он видел это в масштабе всей земли в разных странах и у разных народов. Он видел в это время своих двоюродных сестер и братьев, уже заметно подросшими, приблизительно лет на десять.

Он видел тот большой праздник, который будет праздновать вся земля, отмечая победу антихриста. Но потом, говорил Алеша, он видел, что гонения станут еще более страшными.

Наконец Христос сказал:

– Алеша, тебе пора возвращаться на землю.   

Алеше очень не хотелось уходить из этого прекрасного места, и он просил Христа оставить его там. Но Христос сказал, что ему нужно будет вернуться и быть на земле, пока не придет антихрист…

Ангел опять взял Алешу за руку, и все, кто там был, полетели обратно. Все вместе.

На обратном пути Алеша подсознательно мучился вопросом: что же стало с его телом? Вдруг оно стало портиться? Ангел успокоил его и сказал, что всё будет хорошо.

Галина спросила Алешу:

–  Как ты попал обратно в свое тело?

Он ответил:

– Ангел взял и положил меня вовнутрь моего тела.

Галя переспросила:

–   Он положил тебя сверху тела, а потом ты прошел в середину. Так?

–   Нет, – отвечал Алеша, – Ангел сразу положил меня прямо вовнутрь тела.

Открыв глаза, Алеша увидел, что на часах было шесть утра. Это путешествие длилось два часа. Последнее, что запомнилось Алеше, – что свое тело он ощущал холодным как лед и не мог полностью согреться еще в течение часа.

Так закончилось это чудесное видение Алеши, которое Господь, по Своему провидению, даровал пережить для нашего всеобщего ободрения. Оно еще раз напомнило нам, что наше жительство – на небесах, где нас ожидает

Господь и все наши родные и близкие, которые уже упокоились у ног Иисуса.

Когда я заканчивал работу над этой повестью, мне на память пришло стихотворение. Случай, описанный в нем, произошел в Киеве. Об этом факте сообщила газета «Вечерний Киев» от 27 сентября 1987 г.

СИГНАЛ ИЗ АНТИМИРА

Свидетельства такие мы

Отнoсим к чудесам:

Писал в «Вечернем Киеве»

 Об этoм дoктoр сам.

В машине скoрoй пoмoщи

Уснул усталый врач.

И вдруг из тихoй пoлнoчи

Услышал тихий плач.

«О, люди, чтo-тo сделайте,

Чтoб не пoгибла дoчь.

Пoтoрoпитесь девoчке

Бoлеющей пoмoчь!

Проснулся врач – нo рация

Мoлчала. Тишина.

Решил: галлюцинация

Или oбрывoк сна.

Он запрoсил диспетчера:

– Был вызoв? Дайте знать!

– Нет, вoлнoваться нечегo.

Идите, дoктoр, спать.

И врач вздoхнул: «Все яснo мне»,

И прoдoлжал дремать.

И вдруг увидел явственнo

Рыдающую мать.

Глаза взывали к жалoсти,

Гoрели, как алмаз:

«Спасите дoчь, пoжалуйста!

Я умoляю вас!»

Как гoстя дoлгoжданнoгo

Мы вас зoвем и ждем

На улице Каштанoвoй

В четырнадцатый дoм.

К диспетчеру дежурному

Врач прибежал опять:

–  Звонили?..

Как безумному, ему велели спать.

Но доктор растревоженный

С шофером и сестрой

Примчались, как положено,

В дом девочки больной.

Но доктор растревоженный

С шофером и сестрой

Примчались, как положено,

В дом девочки больной.

–      А мы тут, доктор, маемся,

– Хозяйка говорит.

–  Горит моя племянница –

 Ее терзает грипп.

...Спасли дитя уколами,

Стал лоб не так горяч.

–  Вы вызывали «скорую»?

– Спросил хозяйку врач.

–  Я вас не беспокоила,

– Ответила она.

–  Но, прямо скажем, «скорая»

Была нам так нужна.

Как Любу лихорадило –

Лишь Бог, наверно, знал...

Но по какому радио

К вам поступил сигнал?

Врач посмотрел внимательно

На фото на стене.

– Кто это? – Фото матери.

Ее два года нет.

Искать ее нет смысла нам,

Смерть – самый злой палач...

– Так вот, она нас вызвала, –

Признался глухо врач.

Хотя на телепатии

Наука ставит крест –

Я видел образ матери...

Да, свет не без чудес.

И вовсе не фантастика,

Не сказка и не миф

Прекрасный – вроде праздника –

Потусторонний мир.

В другой лежит он плоскости

 Из антивещества,

И часто нет возможности

Постичь его слова.

Когда ж ненастье валится

На плечи, как стена,

Тревожный прорывается

Сигнал оттуда к нам.

Тут кто-то скажет:

«Мистика. Загробной жизни нет!»

Но как факт этот истинный

Вы объясните мне?

Ведь те, кто нас покинули,

Вошли в Небесный Дом...

А то, что было в Киеве, –

Свидетельство о том.

Безверье в страхе мечется,

Предчувствуя судью.

Давайте в свете вечности

Исправим жизнь свою.

Александр Савченко